Интервью с Валерием Ивановым: «У онколога есть радость видеть выздоровевшего пациента»

Да, болезнь очень опасна, но бороться с ней можно. Удивительно другое, считает врач: люди не выполняют предписаний кардиолога, даже давление не измеряют, и не боятся; при этом онкозаболевания, многие из которых успешно лечатся, вызывают у них ужас…

Валерий Анатольевич, когда вы решили стать врачом?

Врачей у нас в семье не было. Из-за специфики работы родителей я всё время переезжал, менялись города, учителя, и не могу сказать, что у меня были какие-то пристрастия. Но ближе к окончанию школы я решил, что буду врачом.

И поступить, и учиться в медицинском институте непросто…

Любая деятельность сложна, если к ней относиться серьезно. Но мне интересно было – это хороший двигатель.

Как вы пришли к лучевой терапии?

Это был долгий путь. Первоначально я хотел стать хирургом. И еще будучи студентом, специально устроился дежурить в отделении хирургии. Мне нужен был опыт, так что я, честно говоря, просто пришёл в больницу, которую мне посоветовал заведующий кафедры хирургии моего университета. А потом, когда я заканчивал учёбу, у меня появилась возможность самому выбрать место обучения в интернатуре. И я выбрал ЦКБ «РЖД-Медицина», ведомственную больницу РЖД.

Была какая-то причина?

Да. Во-первых, там было чисто и красиво, а я и сейчас считаю, что это имеет большое значение. Как минимум, означает, что в больнице порядок. Кроме того, там было отличное оснащение. Я попал в отделение онкопроктологии. Начал работать, стало очень интересно, но я понял, что мне надо дальше учиться, получить сертификат уже как онкологу. И я поступил в ординатуру центра им. Блохина…

Это легко сказать, вообще-то желающих пройти ординатуру в ведущем научно-лечебном учреждении страны предостаточно…

Да, там нужно выдержать испытания. Но мне это удалось. Два года отучился в ординатуре, поступил в аспирантуру, специализировался на колопроктологии. Мне очень нравилось!

Чем же? 

Может быть, у онкологов искажённое мнение о своей работе, не буду настаивать, но всё-таки мне кажется, что наша профессия наиболее интересная из всех медицинских. Если посмотреть на деятельность невролога или кардиолога – там тоже всё очень сложно и интересно. Но наша профессия включает в себя необходимость огромного комплекса знаний. Хирургия, терапия, химиотерапия, лучевая терапия, лучевая диагностика – ты не имеешь права хоть что-то знать поверхностно. И у нас хорошая обратная связь: ты всегда видишь результаты своего труда. 

Так-то оно так, но ведь пациент может выздороветь, а может и уйти…

Все могут уйти. Однако в онкологии парадигмы на глазах меняются. Всё больше заболеваний, которые излечимы, контролируемы. Спору нет, рак – очень опасная болезнь, но всё-таки вылечиться довольно много шансов, а вот, к примеру, гипертония не лечится в принципе. И, что меня удивляет, у человека гипертония, и скорее всего он погибнет от осложнений этой болезни. Но это его не пугает. Люди не измеряют давление, не выполняют назначений терапевта, кардиолога. А онкозаболевания, многие из которых, повторю ещё раз, успешно лечатся и поддаются контролю, вызывают у них ужас!

Мы немножко забежали вперёд. Что было в вашей жизни после прохождения аспирантуры?

Во-первых, я окончательно определился со своей специализацией: из хирургии ушёл в лучевую терапию. Я получил сертификат переподготовки, а впоследствии защитился. 

Переход как-то осложнил ведение научной работы?

Нет. Колоректальный рак, изучению которого я посвятил много сил и времени, лечится комплексно, и лучевая терапия, с которой изначально была связана тема моей кандидатской диссертации, имеет при этом большое значение. В общем, после ординатуры в центре им. Блохина я пришёл сюда, в онкорадиологический центр в Подольске. 

Считается, что одно из достижений современной медицины заключается в том, что онкология перешла в разряд хронических заболеваний. Это так? 

Да, сейчас мы можем говорить о длительной выживаемости у большинства пациентов. Успешно идёт даже лечение рака лёгких, о чём раньше невозможно было и подумать. Так что у онколога есть радость увидеть выздоровевшего пациента.

Есть ещё одно направление, о котором стоит упомянуть: паллиативная помощь…

Очень важное направление. Паллиативная группа пациентов – это люди, которые в ближайшие полгода-год погибнут, и они сами это знают. Но им нужно обеспечить возможность достойно прожить оставшийся срок. Чтобы можно было не испытывать ужасающую боль, ходить. Чтобы попрощаться можно было. Понимать, что человеку стало легче, и он за это искренне благодарен – это тоже очень много. На это стоит тратить время и жизнь. 

Каким вам видится развитие онкологической науки? Что ещё в ближайшие годы может стать ей подвластным?

Все мечтают о волшебной таблетке, и все надеются, что её когда-нибудь сделают, но пока, увы, таких препаратов нет

А что будет в обозримом будущем?

Давно ведутся исследования в области генетики, эпигенетики. Лекарства, которые сейчас применяются, прежде всего, имею в виду таргетную, иммунотерапию, получены на основании сложных исследований. Это ещё не уровень генома, но близко к тому. Следующий шаг – генетическая и эпигенетическая терапия, то есть непосредственное воздействие на причины возникновения заболевания. Некоторые заболевания, о чём мы с вами упоминали, хорошо изучены. Рак молочной железы, рак предстательной железы, колоректальный рак, рак легкого – пятилетняя выживаемость это уже данность. Если пробежаться по нозологиям, то большинство на ранних стадиях подлежат излечению. Большой проблемой остается рак поджелудочной железы, рак желудка, не всегда с раком пищевода удаётся справиться. Но работа ведется. Есть синдром Линча, где понятна конечная мутация, что вызывает заболевание; есть онкогематология,  – мы уже знаем, какие мутации происходят. Мы мечтаем, что рано или поздно будет найдено средство, возможности взаимодействовать с геномом, эпигеномом. В лабораториях опыты на животных уже ведутся.

А где лежит сфера ваших личных научных интересов?

Мне очень интересны новообразования головного мозга. Сейчас показатели выживаемости, особенно если речь идет о высокозлокачественных новообразованиях, низкие. Это одно из тех направлений, где мне бы хотелось видеть успех. Как лучевой терапевт я занимаюсь формированием контуров лечения, назначаю различные радиомодификаторы, вместе с физиками оцениваю планы лечения. На мой взгляд, нужно найти правильную комбинацию тех средств, которые уже сейчас доступны. Тогда мы достигнем более высоких результатов. Но это вопрос научных изысканий и времени.